Кризис в сфере человеческого измерения в Украине, переросший в итоге в угрозу войны между двумя странами-членами ОБСЕ, заставил задуматься: существуют ли реальные механизмы предотвращения конфликтов в регионе и действуют ли они.
Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) действует на основе концепции общей и всеобъемлющей безопасности, объединяющей три измерения – военно-политическое, экономическое и человеческое (или гуманитарное – то есть сферу прав человека). Это три «корзины» тем, работать по которым призвано ОБСЕ.
Ситуация в Украине четко показывает, как нерешенные проблемы в ситуации с правами человека («третья корзина») приводят к проблемам безопасности военного характера («первая корзина»). Такое мнение высказал Юрий Джибладзе, президент Центра развития демократии и прав человека (Россия).
– Международная Платформа «Гражданская Солидарность» еще в начале декабря, когда противостояние в Киеве только начиналось, призывала ОБСЕ незамедлительно реагировать. Если бы тогда был запущен Московский механизм в отношении Украины – или просто наблюдатели ОБСЕ приехали бы в Киев и стояли на Майдане, возможно, удалось бы избежать и кровопролития, и нынешней ситуации в Крыму. Но этого не произошло.
Понятно, что Путин манипулирует и лжет, но его главные аргументы для ввода войск на территорию Украины связаны с тем, что ситуация в Киеве была разрешена при помощи насилия, которое повлекло за собой жертвы. Отреагируй ОБСЕ раньше – возможно, крови на Майдане не случилось бы, а заодно у России не было бы повода вводить войска.
Конечно, в декабре все усложнялось тем фактом, что сама Украина в тот момент была страной-председателем ОБСЕ. Теперь же в организации председательствует Швейцария, готовая реагировать на подобные ситуации более активно и оперативно – да и новая украинская власть не просто уже согласна сотрудничать с ОБСЕ, но и активно ее приглашает.
– Какие конкретные механизмы существуют в рамках ОБСЕ для реагирования на ситуации, подобные украинским?
– Есть целый список подобных механизмов – причем, как в области человеческого измерения, так и в сфере военной безопасности. К примеру, если на территории ОБСЕ возникают «необычные военные действия», любая страна, которая этими действиями обеспокоена, может инициировать консультации с той страной, которые эти действия осуществляет. То есть в данном случае, любое государство-член ОБСЕ может начать переговоры с Россией по поводу ситуации в Крыму. Есть возможность направлять в зоны конфликтных ситуаций и наблюдательные миссии.
– То есть существующих механизмов хватает?
– Скажем так: формально механизмов для наблюдения и переговоров между конфликтующими сторонами предостаточно. Но в реальности есть два нюанса, которые стоит учитывать.
Во-первых, нужно, чтобы сама «проблемная» страна согласилась сотрудничать с ОБСЕ. Парадокс нынешней ситуации в том, что государство, где происходит конфликт, то есть Украина, двумя руками за вмешательство ОБСЕ, но против другая страна – Россия. И никаких формальных механизмов заставить ее согласиться не существует – здесь можно использовать лишь политическое и дипломатическое давление.
Второй нюанс – слабая политическая воля различных структур ОБСЕ, от которых зависит принятие решений. В ОБСЕ вообще многие решения принимаются консенсусом, поэтому одна страна может их блокировать. Посему некоторые структуры ОБСЕ начинают мяться, рассуждать, не будет ли какое-то решение раздражать Россию, стоит ли на нее давить и так далее. Ведь в последующем какие-то другие вопросы в рамках ОБСЕ та же Россия может заблокировать. Так что здесь в силу вступают политические игры и кулуарные переговоры.
Именно политическое давление, кстати, в итоге позволило «дожать» Россию, которая не стала резко возражать против отправки в Крым сразу двух миссий ОБСЕ. Первая миссия – группа из 43 экспертов по вопросам военной безопасности. Они должны были начать работу в Украине 5 марта – в рамках Венского Документа 2011 года, который предусматривает, что страна-член ОБСЕ добровольно принимает у себя миссии, которые призваны дать оценку опасениям на счет «необычных военных действий». Кстати, этот механизм сейчас применяется впервые.
Вторая миссия – это миссия Бюро по демократическим институтам и правам человека (БДИПЧ), которую Украина пригласила для наблюдения за выборами, назначенными на 25 мая. Кстати, БДИПЧ готовится отправить на днях и свою миссию в Крым для наблюдения за ситуацией с правами человека. И это чрезвычайно важно, что параллельно будет идти наблюдение за военно-политическим и человеческим измерением.
Кроме того, в Крым отправлены представители ОБСЕ высокого уровня — представитель Председателя ОБСЕ Тим Гульдеман, Верховный Комиссар по делам национальных меньшинствам Астрид Турс и Представитель по свободе СМИ Дуня Миятович.
Но сами по себе договоренности об этих миссиях еще ничего не гарантируют. Смогут ли они работать в Крыму – вот вопрос. Ведь центральная украинская власть сегодня фактически не имеет никаких рычагов контроля над ситуацией на полуострове. Власть там находится в руках у крымского правительства при фактической силовой поддержке России. Поэтому никто не может гарантировать нормальной работы международных миссий и наблюдателей. Достаточно вспомнить историю со спецпредставителем Генсека ООН, который вынужден был покинуть Крым после нескольких часов пребывания там из-за угроз и практической невозможности проведения полноценной миссии.
В любом случае, решение ОБСЕ все-таки направить миссии в Украину можно приветствовать.
«В том, что это решение, наконец, принято, есть немалая заслуга гражданского общества, в том числе Международной Платформы “Гражданская Солидарность”», – считает Ольга Захарова, представитель инициативы Freedom Files (Россия). – «Платформа не прекращала давления на структуры ОБСЕ – в том числе и благодаря этому миссия по вопросам военной безопасности в итоге направлена в Украину, и направлена сейчас, а не неделю или месяц позже. Я убеждена, что роль гражданского общества – продолжать давление на структуры ОБСЕ, чтобы заставить их работать».
Андрей Александров
фото Сергея Балая
